When I was first approached in February 1996 to ask whether I would be prepared to take on a new, part-time job as the British government's Special Representative for Cyprus, I had some idea of what I was being let in for, but not that it would last for seven years. Although I had never actually set foot on the island, I had, like many other British diplomats, bumped into the Cyprus problem from time to time during the 36 years of my professional career in the Diplomatic Service, which had ended the year before with my retirement from the post of UN ambassador in New York. I had been involved in the negotiations for a trade agreement between the European Community and Cyprus when Britain joined the EC in 1973; I had subsequently participated in the negotiations that developed this agreement into a customs union and, more relevant than either of these two experiences, I had a ringside seat for the last major attempt by the United Nations to negotiate a comprehensive settlement in 1992 and the subsequent, equally abortive, effort to agree a major package of Confidence-Building Measures on the island which had finally run into the sands in 1994. So I could not be said to be unaware of the singular intractability of the problem, nor of the capacity of the main players to spin out any negotiation until the Greek Kalends, nor of their preference for playing the blame game over making any serious effort to get to grips with the core issues in an attempt to reach a settlement. Why did I say yes? Partly, I suspect, out of a reluctance to quit entirely the scene of international diplomacy in which I had spent the whole of my professional life. Partly also, like a mountain climber drawn towards an unclimbed peak, simply because it was there. The Cyprus problem was certainly an unclimbed peak, said by many - particularly by those who had tried to climb it and failed - to be un-climbable; so there was an element of irresistible challenge. And then there were less personal reasons. The commitment given by the European Union in 1995 to open accession negotiations with Cyprus, divided or not, within six months of the end of the Inter- Governmental Conference which was drawing up the Amsterdam Treaty (in 1997), meant that we were sliding towards a parting of the ways which might either consolidate the division of the island or lead to its entering reunited into the European Union. It also had the potential to lead to a serious crisis in the relations between Turkey and the European Union and thus to a threat to the peace and stability of the Eastern Mediterranean. So the case for making a further determined attempt to reach a settlement was a serious one.

Средневековое иллюстрированное руководство по греко-римской борьбе баварца Ханса Вюрма.

The Ancient Greeks - who believed that war is the most important thing humans do--bequeathed to the West an incomparable military legacy that still influences the structure of armies and doctrine. Understand the reasons why their unique approach to fighting was so successful and so relentless, its role at the heart of classical culture, the rise of the city state, agrarian duels, the emergence of Athenian and Spartan power, the development of war as a specialized science, and the collapse of Greek warfare after Alexander the Great.

High Quality Facsimile Reporduction: Miklosich, Franz, Ritter von, 1813-1891 :Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum : emendatum auctum 1862 [FACSIMILE] Originally published by Vindobonae : G. Braumueller in 1862. 1206 pages. Book will be printed in black and white, with grayscale images. Book will be 6 inches wide by 9 inches tall and soft cover bound. Any foldouts will be scaled to page size. If the book is larger than 1000 pages, it will be printed and bound in two parts. Due to the age of the original titles, we cannot be held responsible for missing pages, faded, or cut off text.

В науковому дослідженні на підставі архівних джерел і публікацій російських, українських та іноземних вчених розглядається картина духовно-релігійного життя греків Криму наприкінці ХVIII - на початку XX ст. Розраховано на науковців, краєзнавців, викладачів, студентів, всіх, хто цікавиться історією нашої держави і розвитком інституцій православної церкви в Україні.

Учебное пособие содержит обзор развития теоретических идей и конкретных лингвистических исследований начиная с древности (китайская, индийская и греко-латинская традиции). В нем подробно освещается состояние теории языка в Средние века и эпоху Возрождения, становление и развитие языкознания в Новое время. Особое внимание уделяется описанию сравнительного языкознания и философии языка в XVII —XIX вв. и первой—третьей четверти XX в. Каждая глава снабжена подробной библиографией. Для студентов высших учебных заведений. Может быть рекомендовано для магистрантов, аспирантов и для всех интересующихся возникновением и развитием философии и истории языкознания.

В книге рассказывается о легендах и сказочных приданиях далеких времен, и о народе, их создавшем — древних греков.

В книге рассказывается о легендах и сказочных приданиях далеких времен, и о народе, их создавшем — древних греков.

Лет за пятьсот до Рождества Христова в Великой Греции произошло самое замечательное событие мировой истории: открытие диалога. Вера, убеждения, догмы, анафемы, моления, запреты, приказы, табу, тирании, войны, славословия уже действовали на мир угнетающе; несколько греков договорились — мы никогда не узнаем каким образом — что возьмут за обычай постоянно вести беседы. Они сомневались, убеждали друг друга, расходились во взглядах, меняли мнения, опровергали один другого. Вести беседы им, вероятно, помогала их мифология, которая, как и Синто *, являлась собранием различных иносказаний и космогонии. Эти — разнообразнейшие — беседы стали первоосновой того, что сейчас мы — не без некоторой помпезности — называем метафизикой. Таким образом, без нескольких греков, овладевших искусством вести разговор, вся западная культура становится непонятной.

Существует такой исторический анекдот. Как-то яростным ревнителям "истинно русского" языка, настаивающим на том, что заимствованные слова нам славянам совершенно ни к чему, предложили озвучить на том самом "истинно русском" фразу: "Франт идет по бульвару из театра в цирк". И знаете, что у них получилось? "Хорошилище грядет по гульбищу из позорища на ристалище". Как видите, эксперимент не удался. Почему этого не произошло, вы узнаете, прочитав замечательную книгу Найджела П.Брауна "Странности нашего языка. Занимательная лингвистика". Не стоит пугаться того, что это перевод с английского, потому что англичане позаимствовали у древних греков и римлян ровным счетом совершенно то же, что и мы с вами. А значит, большинство из них, совершенно так же, как и мы, не догадываются, что такие привычные слова, как колонна, алфавит, поликлиника, диагноз, карниз, секс, гороскоп, студент, фасон, мелодрама, оракул, климат, парапет, космос, эксцентрика, артефакт, валюта, история, фолиант, бактерия и многие другие, придуманы не нами и даже не ими. Книга предназначена для всех, кто хочет разобраться в сложностях такого родного и любимого нами русского языка, а главное, узнать, какое отношение к тому, что мы говорим, читаем и пишем, имеют древние греки и не менее древние римляне.

В книге на богатом архивном материале, хранившимся долгие годы в "Особой папке Сталина" под грифом "совершенно секретно", а также на базе документов текущих архивов показана трагедия судеб народов Украины - украинцев, русских, немцев, поляков, евреев, крымских татар, греков, турок, армян и других этнических общностей в 1930-1950-е годы. И. Сталин, Л. Берия, Н. Хрущев, другие государственные и партийные деятели предстают в книге как организаторы мер по принудительному переселению народов СССР, в том числе и Украины. Вскрыты причины отсутствия вплоть до наступления "хрущевской оттепели" (вторая половина 1950-х годов) альтернативы проводимой политике, анализируются ошибки предпринимаемых мер по депортации народов, их последствия.

Дійсна мета цієї книги полягає в тому, аби показати, що поставлене в ній питання врешті-решт не має сенсу - замість говорити про вірування, треба насправді говорити про істини. автор порівнює істину певного моменту із певною програмою: чи це правдиве? чи це фальшиве? Щодо реципієнта програми, то він сам є фактом творіння. Такою є інтелектуальна лінія цієї книжки, подана методом послідовного зближення під час дослідження найрізноманітніших текстів - від Арістотеля та павсанія до Цицерона й Евсебія.

Воеводский Леопольд Францевич (1846—1901) — российский историк, филолог, проф. Новороссийского университета. По окончании курса в Санкт-Петербургском университете защитил магистерскую диссертацию: "Каннибализм в греческих мифах. Опыт по истории развития нравственности" (Санкт-Петербург, 1874), потом докторскую: "Введение в мифологию Одиссеи" (Одесса, 1881). Состоял профессором классической филологии в Новороссийском университете. Сочинение Воеводского о каннибализме у греков, а также его "Этиологические и мифологические заметки. Чаши из человечьих черепов и тому подобные примеры утилизации трупа" (Одесса, 1877) ценны не столько своими конечными выводами, сколько методом - указанием на мифы как на источник для восстановления древнейшей бытовой истории народа. В своей докторской диссертации Воеводский пытается разрешить весь гомеровский эпос в солнечно-лунно-звездном мифе. Он вводит в сферу своих исследований и народное творчество других племен, в том числе славян. Ему также принадлежат статьи: "О так называемых гомеровских поэмах", "О происхождении названия Черного моря", "Мимиамбы Герода и реализм в греческой литературе".