Many of the earliest books, particularly those dating back to the 1900s and before, are now extremely scarce and increasingly expensive. We are republishing these classic works in affordable, high quality, modern editions, using the original text and artwork.

Music in the USA: A Documentary Companion charts a path through American music and musical life using as guides the words of composers, performers, writers and the rest of us ordinary folks who sing, dance, and listen. The anthology of primary sources contains about 160 selections from 1540 to 2000. Sometimes the sources are classics in the literature around American music, for example, the Preface to the Bay Psalm Book, excerpts from Slave Songs of the United States, and Charles Ives extolling Emerson. But many other selections offer uncommon sources, including a satirical story about a Yankee music teacher; various columns from 19th-century German American newspapers; the memoirs of a 19th-century diva; Lottie Joplin remembering her husband Scott; a little-known reflection of Copland about Stravinsky; an interview with Muddy Waters from the Chicago Defender; a letter from Woody Guthrie on the "spunkfire" attitude of a folk song; a press release from the Country Music Association; and the Congressional testimony around "Napster." "Sidebar" entries occasionally bring a topic or an idea into the present, acknowledging the extent to which revivals of many kinds of music play a role in American contemporary culture. This book focuses on the connections between theory and practice to enrich our understanding of the diversity of American musical experiences. Designed especially to accompany college courses which survey American music as a whole, the book is also relevant to courses in American history and American Studies.

Intended for the music student, the professional musician, and the music lover, Chamber Music: An Essential History covers repertoire from the Renaissance to the present, crossing genres to include string quartets, piano trios, clarinet quintets, and other groupings. Mark A. Radice gives a thorough overview and history of this long-established and beloved genre, typically performed by groups of a size to fit into spaces such as homes or churches and tending originally toward the string and wind instruments rather than percussion. Radice begins with chamber music's earliest expressions in the seventeenth century, discusses its most common elements in terms of instruments and compositional style, and then investigates how those elements play out across several centuries of composers- among them Mozart, Bach, Haydn, and Brahms- and national interpretations of chamber music. While Chamber Music: An Essential History is intended largely as a textbook, it will also find an audience as a companion volume for musicologists and fans of classical music, who may be interested in the background to a familiar and important genre.

Настоящую книгу составили два написанных с семилетним промежутком исследования и введение. Пусть оправданием для построения целого послужат несколько пояснительных слов. В 1938 году в журнале «Zeitschrift fur Sozialforschung» автор опубликовал статью «О характере фетиша в музыке и о регрессии прослушивания». Целью статьи было показать изменение функции музыки в наше время, указать на внутренние перемены, которые претерпевают музыкальные феномены как таковые благодаря их включению в систему массового коммерциализированного производства, и вместе с тем отметить, как воздействие определенных антропологических сдвигов в стандартизованном обществе простирается вплоть до компонентов слушания музыки. Уже тогда автор планировал подвергнуть диалектическому анализу и уровень самого композиторского искусства, всегда оказывающий решающее влияние на состояние музыки. Слишком очевидной представлялась ему власть общественной тотальности даже в таких, казалось бы, производных сферах, как музыка. Он не мог обманываться в том, что воспитавшее его искусство, даже в своем чистом и бескомпромиссном виде не является исключением для всемогущего овеществления, но, напротив, стремясь защитить свою незапятнанность, само же и порождает характерные явления того рода, каким противостоит. Задачей автора было распознать те объективные антиномии, в которых искусство, подлинно хранящее верность своим притязаниям, невзирая на последствия, неизбежно запутывается, попадая в гетерономную действительность, и преодолеть которые можно не иначе, как доведя их до крайности и отрешившись от иллюзий. Эти представления легли в основу работы о Шёнберге, завершенной только в 1940-1941 годах. В то время она оставалась неопубликованной, и за пределами чрезвычайно узкого круга сотрудников Института социальных исследований в Нью-Йорке была доступна лишь немногим. Сегодня она издается в первоначальном виде, с некоторыми добавлениями, касающимися исключительно позднейших сочинений Шёнберга. Уже после войны, когда автор все же решился на немецкую публикацию, ему показалось необходимым добавить к разделу о Шёнберге раздел о Стравинском. Если уж книга высказывалась о новой музыке в целом, то даже ее не склонный к обобщениям и классификациям метод должен был выходить за пределы рассмотрения одной отдельной школы, даже если это единственная школа, которая находится на уровне современных объективных возможностей музыкального материала и бескомпромиссно признает все его трудности. Полярно противоположный метод Стравинского настоятельно требовал истолкования, и не только по причине своей общественной значимости и композиторского уровня - ибо само понятие уровня не может быть выведено из догматических предпосылок и подлежит обсуждению как «вкус», - но, прежде всего, чтобы закрыть удобную лазейку для мнения, будто если уж последовательный прогресс музыки натолкнулся на антиномии, то и от реставрации некогда бывшего, от сознательного отхода от музыкального ratio чего-то следует ожидать. Никакая критика прогресса не может быть легитимной - разве что та, что в условиях господствующей несвободы выявляет его реакционный момент и тем самым безжалостно подавляет всякие злоупотребления на службе у сохранения существующего. Выясняется, что позитивный возврат распавшегося вступает в заговор с деструктивными тенденциями эпохи гораздо основательнее, нежели то, что заклеймено как собственно деструктивное. Сам себя провозглашающий порядок является только прикрытием хаоса. Поэтому если рассмотрение вдохновлявшегося экспрессией, радикального Шёнберга оперирует понятиями на уровне музыкальной объективности, а анализ антипсихологичного Стравинского ставит вопрос об ущербном субъекте, находящемся в центре его oeuvre ', то здесь также действует диалектический мотив. Провокационные черты своего эссе автор не намерен умерять. Может показаться циничным, что после того, что произошло в Европе, и того, что грозит произойти в дальнейшем, он растрачивает время и умственную энергию на распутывание эзотерических вопросов современной композиторской техники. Кроме того, настойчивая эстетская полемичность, присутствующая в тексте, довольно часто обнаруживается там, где она непосредственно говорит о той реальности, которая к этой полемике безучастна. Но, возможно, этот эксцентрический почин все же прольет некоторый свет на положение вещей, хорошо знакомые проявления которого годятся лишь на то, чтобы замаскировать саму ситуацию, и при котором протест слышится только там, где общественное мнение предполагает лишь оторванность от жизни. А ведь это только музыка; каким же в конечном счете должен быть тот мир, где даже вопросы контрапункта свидетельствуют о непримиримых конфликтах! Насколько глубоко должны быть поколеблены основания современной жизни, если ее содрогание и оцепенение все еще подвергаются рефлексии там, куда уже не проникает никакая эмпирическая необходимость, - в области, о которой люди полагают, будто она предоставит им убежище от гнета ужасающей стандартизации, и которая все же исполняет обещанное людям, но лишь тогда, когда отказывается им предоставить то, чего они от нее ожидают. Во вступлении приводятся суждения, связывающие обе части воедино. Вступление должно подчеркнуть единство целого, а различия, тем более - языковые, между ранней и поздней частями сглажены не были. Время, разделяющее моменты возникновения обеих частей, было посвящено растянувшейся на двадцать с лишним лет работе с Максом Хоркхаймером над созданием совместной философии. И хотя автор этих строк один несет ответственность за музыкальный материал, принадлежность тому или иному соавтору конкретных теоретических положений трудно определить. Эта книга может рассматриваться как подвергшийся дальнейшей обработке экскурс к «Диалектике Просвещения». В ней все, что свидетельствует о стойкости, о вере в приносящую помощь силу определенного отрицания, обязано духовной и человеческой солидарности Хоркхаймера.

Микола Миколайович Аркас - український письменник, композитор, історик. Основна робота в галузі історії - «Історія України-Русі», написана українською мовою і видана в 1908 р. у Петербурзі. Книга була дуже популярна. За висловлюванням сучасників, «жодна українська книга, крім «Кобзаря», не мала такого успіху, як праця М. Аркаса». Той край, від Карпатських гір і аж до Кубані, звемо ми Україною, а наш народ, що там живе (про инших людей на Вкраїні буде мова далі) звемо Українцями. Се назва добра, стара й найзручніща - так звуть себе наші люде скрізь: чи в Київі, чи в Полтаві, чи в Одесі, чи у Львові (в Галичині), чи в Чернівцях (на Буковині). А проте се одні люде, з однією мовою, з однаковими звичаями, з тією самою культурою. Де-б не жив Українець: чи то на Кубані, чи в Чернигові, чи на Буковині на границі з Румунією - скрізь у нього така сама біла хата з садочком, однакові пісні, звичаї та обряд (наприклад весільний), однаково в хаті й коло хати, - одно слово, видно, що то ті самі люде - Українці, один народ Український, а не Польський, не Московський, чи инший який.