Остання частина своєрідної трилогії, яку разом із «Подвійним Леоном» складають дві попередні книги Іздрика — «Острів Крк» та «Воццек». Пошуки власного «я» та ненастанні мовні експерименти відтворюють «історію хвороби» головного героя, яка тісно переплітається з історією його кохання і є, по суті, ще однією інтерпретацією Історії як такої. Високий романтизм та нещадна іронія, філософські забави і чорний гумор — ось компоненти, з яких автор готує свій черговий текстовий коктейль.

Т. 2 : Мистецтво середніх віків. - 2010. - 1296 с.

Т. 2 : Философия природы. - 1934. - 683 с.

До книги творів великого німецького поета Йоганна Вольфганга Гете (1749—1832) ввійшли дві найвідоміші його п’єси «Гец фон Берліхінген із залізною рукою», «Егмонт» і роман «Страждання молодого Вертера» (у романі на тлі картини німецької дійсності змальовані драматичні особисті переживання головного героя – Молодого Вертера, який закоханий у дівчину, що заручена з іншим…)

Яков Голосовкер (1890-1967) - известный филолог, философ и переводчик. Его отличает мощное тяготение к двум культурным эпохам: Элладе и немецкому романтизму. Именно в них он видел осязаемое воплощение единства разума и воображения. Поиск их нового синтеза предопределил направленность его философского творчества, круг развитых им идей. Мысли Голосовкера о культуре, о природе культуры вписываются в контекст философских исканий в Европе в XX веке. Его мысль о естественном происхождении культуры как способности непосредственно понимать и создавать смыслы, о том, что культура «эмбрионально создана самой природой» представляет интерес для современного исследователя. Философские и теоретические идеи известного русского мыслителя XX века Голосовкера приобретают особое звучание в современном научном дискурсе. В том вошли следующие работы: «Имагинативный Абсолют», «Достоевский и Кант», «Миф моей жизни» и др., а также статьи А. П. Каждана, Н. И. Конрада, С. О. Шмидта, Е. Б. Рашковского и М. А. Сиверцева о Голосовкере. Издание работ Якова Голосовкера - известного специалиста по античной литературе, мифологии, писателя, одного из образованнейших и глубоких мыслителей нашего времени - представляется своевременным и необходимым. Перед нами интересная и умная книга, которая будет с радостью воспринята всеми, кому дорога русская культура и культура вообще.

Т. 2 : Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы. - 2010. - 561 с.

Книга Джона Дикки "Cosa Nostra: история сицилийской мафии" в настоящее время является самым объемным исследованием жизни тайного преступного сообщества Сицилии, переведенным на русский язык. Без налета кинемотографического романтизма описана ужасающая реальность преступной деятельности Коза Ностра на протяжении двух столетий: рэкет, торговля наркотиками, похищения и убийства невинных людей, политическая коррупция, террор. Мафия, описанная здесь, совсем не похожа на ее стилизованное отображение в фильмах и романах с мифами о "верности традициям" и благородстве "людей чести". Имя этой преступной организации давно стало нарицательным. Коза Ностра – не просто название, фактически это – криминальный бренд, олицетворение тайной власти, основанной на насилии и кровопролитии. Самая жестокая, самая неуловимая, самая эффективная преступная организация мира – такова сицилийская мафия, широко известная под именем Коза Ностра. Война с мафией, продолжающаяся почти двести лет, создала этой организации ореол неуязвимости, но, как показали события конца XX столетия, мафию все же возможно победить. Как мафия достигла своего могущества, чего она добивается и чьей поддержкой пользуется, каковы ее планы на будущее – обо всем этом рассказывается в уникальном исследовании Джона Дикки. Коза Ностре посвящено немало книг; тем не менее, работа Джона Дикки стоит особняком – до сих пор ничего подобного этой книге еще не было. Впервые под одной обложкой собраны все известные на сегодня сведения о Коза Ностре, все подробности жизни тайного преступного общества Сицилии: от мафиозного кодекса чести и обрядов посвящения до политической коррупции и деловых интересов мафиози, от методов управления этой криминальной организацией до «бизнес-модели», которой она придерживается. Если вы хотите узнать, какой мафия была и чем живет и дышит сегодня, составить представление о ее деятельности на протяжении двух столетий, понять, благодаря чему мафия добилась той степени влияния, которой она ныне обладает, тогда эта книга – для вас.

Т. 4 : Герменевтика и теория литературы. - 2001. - 530 с.

Хотя в истории философии XX века Вильгельм Дильтей имеет устойчивую репутацию «классика герменевтики» как посредника между «традиционной герменевтикой» Шлейермахера и «философской герменевтикой» Гадамера, обсуждение этой темы занимает в его обширном наследии весьма скромное место, да и сам термин «герменевтика» встречается в его основных трудах довольно редко. Этот факт тем более удивителен, что уже в самом начале своей научной карьеры (в возрасте 27 лет) Дильтей подготовил подробнейшее исследование по истории герменевтики. Это исследование он представил в 1860 г. в качестве сочинения на конкурс, объявленный обществом Шлейермахера по теме -«осветить особые заслуги герменевтики Шлейермахера в сравнении с ранними трактовками этой науки, в особенности у Эрнести и Кайля». Конкурсное сочинение Дильтея «Герменевтическая система Шлейермахера в ее отличии от предшествующей протестантской герменевтики», открывающее настоящий том, содержит в первой части обстоятельный анализ правил понимания и интерпретации (в трудах Флация), выработанных протестантской герменевтикой в конфессиональных спорах о самодостаточности и общепонятности Священного Писания. Развитие герменевтической техники в эпоху Просвещения Дильтей рассматривает как исходный пункт герменевтики Шлейермахера, который переходил от формулировки правил грамматической и исторической интерпретации к систематическому исследованию самого процесса понимания. В контексте дискуссий немецкого идеализма и романтизма, влияние которых на становление теории Шлейермахера подробно раскрывает Дильтей, проблема постижения творческой индивидуальности приобретала решающее значение. С ней было связано и перенесение в герменевтике интереса толкователя с понимания отдельных мест текста на понимание целостного замысла автора. Грамматическая интерпретация подчинялась психологической, долженствующей прояснить генезис авторской идеи, а в ее перспективе детально реконструировать смысл всего произведения. Философские результаты, а вместе с тем и внутренние противоречия такого определения герменевтики Дильтей анализирует в ходе реконструкции теории Шлейермахера и ее применений к пониманию искусства, религии и истории философии. При жизни Дильтея его конкурсная работа осталась не напечатанной и увидела свет лишь столетие спустя после ее написания, в рамках нового издания Дильтеевой биографии Шлейермахера. При жизни Дильтей опубликовал лишь отрывки своего сочинения, самым важным из которых была его статья «Возникновение герменевтики» (1900). В этой статье он, правда, расширяет горизонт исторического рассмотрения, обращаясь к истокам теорий истолкования в античности и раннем христианстве. Здесь же, а особенно в рукописных дополнениях к статье, Дильтей дает набросок систематических задач герменевтики, определяемой им как составная часть логико-методологического обоснования гуманитарных наук. В анализе понимания должны быть обоснованы всеобщие принципы гуманитарных наук, оправдывающие значимость их познавательных результатов. При этом герменевтика выполняет функцию связующего звена между общефилософским прояснением отношения жизни и познания, с одной стороны, и практикой гуманитарных наук, с другой. Во второй части тома публикуются важнейшие работы Дильтея по теории литературы и эстетике. В работе «Воображение поэта. Элементы поэтики» (1887) исследуется центральная для философской концепции Дильтея тема связи индивидуального переживания и его выражения в формах культуры. Прообразом этой связи является процесс создания художественных образов, реализуемый поэтическим воображением. Дильтея интересует воображение как комплексный процесс, коренящийся в элементарных структурах психических актов и развивающийся в сложную систему зрительных и языковых образов, составляющих художественное произведение как культурный феномен. Правда первоначальная ориентация на постижение психической природы поэтического переживания уступает у него впоследствии место анализу выражений переживаний в языке и соответственно исследования процесса понимания этих выражений. Отчетливо этот переход от психологической эстетики к изучению историко-культурного бытия искусства наблюдается во «Фрагментах Поэтики» (1907-1908), которые Дильтей написал в ходе позднейшей переработки своей статьи о «Воображении поэта». Во фрагментах дается анализ «переживания» уже не как чисто психического феномена, а как одного из аспектов формирования «значений» целостной культурно-исторической жизни, образующих почву и материал поэтического творчества. Поэтика, понятая как осмысление связи переживания и выражений, приобретает, таким образом, парадигмальный характер для всей системы гуманитарных наук, призванных артикулировать историческое самосознание человека. Работа «Три эпохи новой эстетики и ее сегодняшняя задача» (1892) фокусирует историческое понимание искусства в проблеме определения стилевых особенностей искусства XIX века, пронизанного тенденциями историзма и натурализма. Дильтей разбирает основные этапы развития эстетики в эпоху Нового времени под углом зрения связи эстетики с художественной критикой и публикой. Результаты этой исторической ретроспективы ложатся в основу наброска теории искусства, цель которой примирить сознание исторической относительности художественной техники с универсальным значением художественного творчества.

Свой первый роман, "Богоматерь цветов", Жан Жене написал в тюрьме. Книгу заметили и высоко оценили такие литературные мэтры, как Сартр, Селин, Набоков, Берроуз, Мориак. Как и последующие поколения читателей, они увидели в творчестве Жене не эпатаж, а предельную честность, услышали идущую от сердца чистую и искреннюю интонацию и крик истерзанной души. Лучшие черты творчества Жене нашли отражение в произведениях, написанных для театра. Трагизм здесь тесно переплетен с обыденностью, романтизм - с площадной грубостью, полет фантазии - с достоверностью. Пьесы Жана Жене уже многие десятилетия не сходят с лучших сцен мира.

У чому все-таки причина дотеперішньої загадкової абсо лютности постаті Шевченка в українській духовній культурі? На який образ-себе запрограмував він Україну своїм міфом, у культурі Нового Часу типологічно найближчим до дантін- ського? Які метафізичні смисли земної історії чаяться зашифрованими в Шевченковому тексті, коли підходити до нього з ключем не тільки християнської філософії та європейського романтизму, а й традиційної української демонології? Чи існує в історії «національна» версія християнської есхатології — колективного гріха й колективної покути? На ці та інші питання шукає відповіді Оксана Забужко в своїй книжці, котра стала однією з найголосніших подій сучасної української гуманітаристики.