Т. 3. - 1770. - 223 с.

После присоединения Крыма к России русские и зарубежные путешественники искали здесь прежде всего следы античности, романтически воспринимали его как некий уголок древней Эллады. Между тем южнобережье Крымского полуострова было практически незнакомо грекам из-за «негостеприимства» тавров, неизменно дававших отпор всем чужеземцам. Очевидно, не последнюю роль в этом играла система обороны побережья. Скупые свидетельства о существовании подобной системы, очевидно во многом унаследованной от предыдущих столетий, приносит нам раннее средневековье. К этому времени изменения, связанные с «великим переселением народов» и крушением античного мира, достигли и глухого угла южнобережья: его этнический состав сильно изменился, теперь его населяли тавроскифы, аланы, готы, греки и т. д., происходил определенный сплав местных традиций с традициями, привнесенными извне. Систему укреплений Южнобережья, как ее самую оригинальную черту, едва ли не первым заметил Петр Иванович Кеппен (1793-1864) - замечательный русский ученый, географ и этнограф, собравший обширный материал о древностях Крыма. Поселившись в Крыму, неподалеку от Аю-дага, он подготовил труд «О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических», изданный в 1837 году в Петербурге и не утративший научного значения до наших дней. Объехав Южный берег и опросив местных жителей, Кеппен убедился в существовании общей, «систематическим образом устроенной обороны», основанной на точном знании местности. Начиная от Кастель-горы к западу, на каждом мысе находились укрепления, на северных склонах Главной гряды при каждом горном проходе высилась крепость или башня. Там, где этого было недостаточно, по обе стороны Чатыр-дага проведена была стена, которая пересекала ущелье, преграждая путь вторжениям. «Укрепления строены народом образованным и искусным в деле военной обороны», - высказывает мнение Кеппен. Осторожный в выводах, он склонен был отождествить Южнобережье со страной Дори, описанной в середине VI в. Прокопием Кесарийским и населенной в то время готами - союзниками Византийской империи. Император, воздвигший укрепления в Алуште и Гурзуфе, в этом краю «не построил нигде ни города, ни крепости», но зато «укрепил все места, где можно врагам вступить, длинными стенами, и таким образом отвратил от готов беспокойство о вторжении в их страну врагов». Опираясь на собственные исследования линии древних укреплений на перевалах Главной гряды, Кеппен отождествил ее с «длинными стенами»: «Слова Прокопия, кажется, доказывают, что в Готфии (на южном берегу Крыма) укрепления Алуштинское и Гурзуфское были построены (в VI в.) прежде других, с коими они впоследствии времени составили единую цепь, и что нагорная стена, которой слабые следы доныне приметны вдоль по яйле, от дороги, ведущей от Ускюта в Карасубазар, до западной стороны Чатыр-дага, современна сказанным двум крепостцам».

Выпуская в свет второе издание своей книги, автор ее в праве радоваться этому, как очевидному доказательству того, что вопрос, избранный им темою своего труда, занимает в настоящее время русскую читающую публику и что, следовательно, практическое разрешение его у нас делается тем более возможным, чем большее число членов общества будут знакомы с теориею и историею этого вопроса. Исправив в новом издании все ошибки и некоторые неточности, вкравшиеся в первое, автор счел полезным присоединить сверх того несколько дополнений к прежнему описанию европейских исправительных для молодых преступников заведений.

Собрание документов по 70 судебным процессам о колдовстве с 1700 по 1768. Нижеследущее исследование профессора В. Б. Антоновича и приложеные к нему акты, извлеченные из книг городских и магистратских судов Юго-Западнаго края (територия современной Украины), дают обильный материал для характеристики поверий и суеверий населения здешнего края. Вообще, упомянутые процесы могут служить богатым материалом для характеристики народных верований, предлагая, в тоже время, материал историко-юридический, так как они выражают отношение суда к процесам о колдовстве, а также характеризируют судопроизводство, в особенности судебные доказательства.

Трудно приискать в истории два таких предмета, как Южное славянство и Турция, о которых бы так много тенденциозного наговорено было. Симпатии или антипатии, когда речь идет об этих двух предметах, доходя нередко до страстности, совершенно заслоняют истину и заволакивают густым туманом настоящий смысл событий на Балканском полуострове. Такой участи не избегли даже сочинения этнографического содержания и многочисленноые "Путешествия" по Балканскому полуострову. Здесь также, как в книгах исторических, на каждой странице просвечивает заранее избранная теорема, которую автор берется доказывать. Словом, из массы книг о Южном славянстве и Турции, затрудняешься выбрать две, три, которые бы не имели фельетонного характера при всей своей ученой форме и внушительной сухости изложения. Поэтому автор настоящей книги, мало заботясь о благорасположении к ней людей фатально замкнувшихся в тесный круг предвзятых идей о великой миссии той или другой нации на Балканском полуострове, поставил себе главною задачей отрешиться от всяких ходячих положений и теорий во всех тех случаях, где они являются не результатом вполне беспристрастного исследования фактов, а обвинительным приговором или защитою, смотря по тому, о ком идет речь. Насколько автору удалось приблизиться к избранной им цели - пусть судит читатель.

Т. 1 : История геометрии. - 1883. - 311 с.

Т. 2. - 726 с.

Средние века обыкновенно рассматривают как мрачную эпоху полуварварства или совершенного варварства, как период истории, который резюмируется в двух словах: невежество и суеверие. Как доказательство ничтожности средневековой медицины приводят совершенное отсутствие, в средние века, гигиены, как в частных жилищах, так и вообще в городах, а также свирепствующие в течение всего этого периода убийственные эпидемии чумы, проказы, различного рода болезни кожи и т.д. В противоположность этому взгляду существует мнение, что средние века уже потому выше древности, что они за нею следуют. И нигде и ни в какой момент средневекового периода нельзя констатировать действительного, абсолютного перерыва в ходе развития медицинской науки и практики. Редкий и достаточно весомый труд украинского историка медицины Савелия Григорьевича Ковнера плотной смысловой нагрузкой и энциклопедической точностью бесповоротно убеждает в ошибочности первого, скажем, небрежного, и весьма ленивого, мнения по отношению к средневековой врачебной науке. При расхожем мнении о достаточной консервативности средневековых техник врачевания, бросается в глаза широкое авторское освещение предмета и практик мистической медицины. В тексте есть, если не все, то, наверное, многое - и яркие вспышки на востоке последних искр потухающего греческого гения, и развитие медицины у арабов под влиянием греческих учителей, и ее передача западным народам. Но вряд ли эти общие фразы позволят описать тот бездонный кладезь врачебной науки Средневековья, из которого автор просто "черпает ведрами" сотни имен и необычных методик X-XIV веков, многие из которых, оставаясь актуальными при жизни историка, остаются интересными и сейчас, спустя более 100 лет после него - в век генной инженерии и нанотехнологий

В "Очерках Привислянья" описана реакция заграничной польской прессы и местной администрации на выводы экономиста, профессора политической экономии и статистики в Варшавском университете - Симоненко Г.Ф. (1838-1905), который в своих публичных лекциях статистическими цифрами доказывал необычайный прогресс русской Польши после аграрных реформ 1864 года, в сравнении с Польшей австрийской и прусской после реформ 1848 и 1850 годов.

Эристика - искусство спора, диспута и полемики, разрабатывавшееся софистами. Аристотель эристикой называл искусство спора нечестными средствами. Эристическая аргументация направлена на то, чтобы доказать правоту спорящего вне зависимости от его истинной правоты. Эристику следует отличать от софистики - в отличие от последней она строится не на ошибках и подменах, а на убеждении других в своей правоте.

Фредерик Уильям Фаррар (1831–1903) был проповедником при университетской церкви в Кембридже, затем капелланом при дворе королевы Виктории. Его проповеди посещало все высшее лондонское общество. Он – автор многих серьезных религиозных трудов. Помимо книги «Жизнь Иисуса Христа», русскому читателю известны такие произведения как «Искатели Бога», «Свидетельства и доказательства истории Христианства», «Жизнь и труды апостола Павла», «Первые дни христианства», «Жизнь и труды отцов и учителей церкви». «Жизнь Иисуса Христа» представляет собой достаточно объемный труд. Книга состоит из двух частей, обе из которых последовательно (настолько, насколько это видится очевидным автору) излагают все события земной жизни Мессии. Первая часть затрагивает жизнь Иисуса до его выхода на служение и то время, когда деяния Его были достаточно популярны, а если в каких-то кругах и ставились под сомнение, то не вызывали протеста. Часть же вторая раскрывает перед читателем уже тот период жизни Христа, когда возникает достаточно сильная оппозиция Его миссии. «Жизнь Иисуса Христа» предстает перед читателем как своеобразный комментарий на первые четыре книги Нового Завета. Она написана скорее для человека сведущего в учении христианства, чем для человека незнакомого с Евангелием, и не только сведущего, но и думающего, утверждающегося в своем веровании. Автор достаточно хорошо знаком с географией Палестины и бытом, который окружал Иисуса Христа, что дает возможность проникнуть в ту обстановку, в те настроения и чувствования, присущие тому времени и положению вещей. Создается такое впечатление, что Фаррар лично присутствовал при событиях двухтысячелетней давности, все видел и умело передал всю яркость, всю живость увиденного в своей книге. Есть, конечно, и такие представления у автора, которые не основаны на реальных знаниях, а строятся на предположениях и посему нельзя полностью доверять последним, закладывать их в основу своей веры, своего богословия. Достаточно ценной представляется возможность проникнуть в некоторые тонкости оборотов языка, на котором написаны евангелия, что Фаррару с легкостью удается благодаря своим лингвистическим познаниям. Знакомства с апокрифическими писаниями и преданиями о жизни Иисуса Христа обогащает читателя при чтении произведения Фаррара, не претендуя на непреложность и абсолютную правду. Все это в общем делает прочтение книги «Жизнь Иисуса Христа» достаточно интересным, познавательным. Своеобразный язык написания доставляет удовольствие (за что можно особо поблагодарить и переводчика издания). Чувствуется тот живой интерес, с которым автор исследовал данную тему и эта увлеченность, эта проникновенность в суть, это вдохновение умело передается с каждой строкой написанного.

Т. 1. - 1911. - 469 с.

Коркин, Александр Николаевич — заслуженный профессор математики спб. университета. Родился в Вологодской губ. в 1837 г. По окончании первоначального образования в вологодской классической гимназии К. в 1854 г. поступил студентом на физико-математический факультет спб. университета, где уже в 1856 г. за сочинение на заданную факультетом тему "О наибольших и наименьших величинах", получил золотую медаль. Окончив курс в 1858 г. со степенью кандидата, К. поступил учителем математики в спб. 1-й кадетский корпус, но продолжал научные занятия и в 1860 г. защитил диссертацию "Определение произвольных функций в интегралах линейных уравнений с частными производными" на степень магистра чистой математики; тогда он оставил службу в корпусе и избран был адъюнктом спб. университета по кафедре математики, сделавшейся вакантной после В. Я. Буняковского. 1862—63 гг. К. провел в заграничной командировке, слушал лекции знаменитых математиков в Париже и Берлине и подготовил свою диссертацию "О совокупных уравнениях с частными производными и некоторых вопросах механики"; эта диссертация была окончена уже в С.-Петербурге и после защиты ее, в 1868 г., К. был утвержден в звании экстраординарного профессора. С 1873 г. он состоял ординарным, а с 1886 г. — заслуженным профессором. В разное время К. читал лекции почти во всем отделам математики; лекции его всегда отличались ясностью изложения и изяществом формы. — Научные работы К. имеют предметом главным образом интегрирование уравнений с частными производными и теорию чисел. К первой области относятся его магистерская и докторская диссертации, а также статьи "Sur le théorème de Poisson et son réciproque" ("Bulletin de l'Acad. de St.-Petersb", т. 16, 1871), "О частных дифференциальных уравнениях второго порядка" (Приложение к протоколам университета, 1878) и др. В докторской диссертации рассматривается совокупность какого угодно числа уравнений первого порядка с одной неизвестной и предлагаются оригинальные приемы для нахождения этой неизвестной, ведущие к решению особенной области вопросов, из которой автор, для пояснения теории, взял вопрос о нахождении интегралов, общих многим задачам механики. Другие статьи касаются трудного вопроса об определении произвольных функций, входящих в интегралы уравнения второго порядка по заданным начальным условиям. Автор решает вопрос для всех тех случаев, к которым применим способ Монжа, и дает правила для нахождения упомянутых функций при существовании начальных условий определенного рода. В теории чисел работы К. сосредоточиваются на теории квадратичных форм. Основной вопрос о так называемом точном пределе для минимума определенных квадратичных форм, легко решающийся для форм бинарных, представлял уже трудности для форм тройничных, и хотя для последних и был найден еще Зебером, но доказан только Гауссом в 1831 г. Несравненно большие трудности представлял этот вопрос для форм с четырьмя и более переменными; трудности настолько увеличиваются с увеличением числа переменных, что со времен Гаусса многие математики тщетно пытались их преодолеть. С 1871 по 1877 гг. К., совместно с Е. И. Золотаревым (см.), предпринял ряд исследований об упомянутом вопросе и им удалось найти решения для форм с четырьмя и с пятью переменными. Эти результаты, считающиеся капитальными в теории определенных квадратичных форм, изложены в статьях, напечатанных в "Mathematische Annalen" (B. V, VI и XI). — Мелкие статьи математического содержания К. напечатал в "Nouvelles Annales de Mathématique", в "Comptes Rendus" парижской академии, в бюллетенях Дарбу и в русских математических журналах. В течение своей многолетней профессорской деятельности К. создал целую школу молодых математиков. Его бывшие слушатели состоят ныне профессорами во многих русских университетах.

Печатая «Глоссолалию» через пять лет после ее написания, я должен дать несколько пояснительных слов. Было бы совершенно npeвратно в «Глоссолалии» видеть теорию, собирающуюся кому-то что-то доказать. «Глоссолалия» — импровизация на несколько звуковых тем; так, как темы эти во мне развивают фантазии звукообразов, так я их вылагаю; но знаю я: за образной субъективностью импровизаций моих скрыт внеобразный, несубьективный их корень. Ведь наблюдая оратора, видя жесты его и не слыша вдали содержания его речи, мы можем однако определить содержание это по жестам, как «cтpax», «восхищение», «негодование», мы заключаем, что речь, нам неслышная, есть «нечто восхищенное», иль «страшное»; мы потом узнаем, что opaтop предостерегал против чего-то, стараясь к чему-то внушать толпам cтpax; и мы понимаем, что восприятие наше жеста, вполне соответствовало содержанию, не слышному нам.

Естественно-научное, психологическое, гигиеническое и социологическое исследование для образованных. Как ученый, Форель составил себе имя не только работами по психиатрии и нервным болезням, но и поразительно тонкими наблюдениями над общественной жизнью муравьев и пчел. Как врач, Форель известен своим удивительно гуманным отношением к самым "извращенным" больным и своей редкой способностью лечить их путем гипноза и психического внушения. Как общественный деятель, Форель выделяется как фанатический борец с алкоголизмом и в "Половом вопросе" устанавливает связь между алкоголизмом и ненормальностями половой жизни. Форель защищает гражданский или государственный брак, между тем его книга полна фактами, доказывающими, что нет ничего более непримиримого, чем любовь и принуждение. Постоянство любви, неразрывность заключенного союза представляется идеалом человеческого счастья, но прийти к нему можно лишь путем полной свободы без всякого обязательства перед государством или церковью. Исследование касается многих вопросов семьи и брака: ревности, "полового лицемерия", пользования противозачаточными средствами в смысле улучшения человеческого рода. Некоторые страницы книги, несомненно, будут "шокировать" читателей: у Фореля нет ни капли лицемерия, он говорит все до конца.

Теория крыльев ставит своей целью объяснить возникновение силы сопротивления, испытываемой движущимся крылом аэроплана, а также дать величину этого сопротивления. За последнее время была создана теория крыльев, вполне удовлетворительная для диапазона летных углов атаки ниже критического угла и для той части силы сопротивления, которая не зависит от вязкости воздуха. Значительные достижения были получены также в изучении сопротивления, зависящего от вязкости воздуха, а также ив изучении крыла при углах атаки выше критического; надо однако заметить, что полного решения задачи о движении крыла в вязкой жидкости пока еще не достигнуто. Вопрос о работе гребного винта тесно связан с теорией крыла, так как лопасти винта представляют собой своего рода крылья, описывающие спиральные траектории. На основе выводов теории крыльев была построена также вполне удовлетворительная теория гребного винта. Целью настоящей книги является дать в доступной форме студентам, не знакомым с гидродинамикой, основные понятия по теории крыльев и гребного винта. Первые пять глав дают краткие сведения из области гидродинамики по тем вопросам, которые необходимы для дальнейшего понимания теории крыльев. Следующие главы относятся к теории подъемной силы крыла в плоско-параллельном потоке, с учетом вязкости, и к теории крыла конечного размаха; наконец три последние главы посвящены теории гребного винта. В связи с принятой установкой книги избегалось по мере возможности, применение сложного математического анализа; в немногих случаях результаты приводились без доказательств со ссылкой для интересующихся на соответствующие учебники и пособия.

Хотя книга не преследует учебных целей, все же я думаю, что незнакомый с химией вынесет из нее начальные понятия об этой науке; знакомый же найдет в ней указания на то, как использовать свои познания для постановки опытов в более эффектном виде. Настоящая книжка имеет в виду читателей, умеющих соблюдать осторожность в обращении с некоторыми не вполне безопасными веществами. Как следует обращаться с ними, чтобы не повредить себе и другим, указано в особом дополнении в конце настоящей книги; читатель, даже совершенно незнакомый с химическими манипуляциями, найдет там необходимые указания к их выполнению.

Гаусс (Gauss) Карл Фридрих (1777–1855) — выдающийся немецкий математик, оказавший большое влияние на развитие алгебры (доказательство основной теоремы алгебры), дифференциальной геометрии (принцип Гаусса) и теории чисел (квадратичные вычеты). Труды Гаусса также способствовали развитию теории электричества и магнетизма, геодезии (разработка метода наименьших квадратов), а кроме того — многих разделов астрономии. Для научного творчества Гаусса бала чрезвычайно характерна органическая связь между теоретической и прикладной математикой, особая широта проблематики. Очень интересна теорема Гаусса, вопросы, связанные с регулярной кривизной в евклидовом пространстве.

Небольшая, но очень содержательная книга английского математика посвящена одному из самых актуальных вопросов теории чисел -- распределению простых чисел в натуральном ряде. В дополнении -- статья Д. А. Райкова (переводчика) "О методе Ландау-Икеара доказательства асимптотического закона распределения простых чисел".

Книга немецкого ученого Лагалли, выпускаемая в русском переводе, дополняет русские руководства по векторному исчислению в том существенном пункте, что расширяет круг элементарных алгебраических операций над векторами еще одним, диадным, произведением. Это означает включение в векторную алгебру изучения линейной векторной функции от векторного аргумента, — включение, вполне оправдываемое алгебраическим характером материала. Оно позволяет также значительно расширить круг приложений векторного исчисления, и не только в области механики, но и в геометрическом материале книги. В своем предисловии автор указывает на то, что книга сохранила следы курса лекций, из которого она возникла; это отразилось и в том, что не все доказательства, приводимые автором, доведены до той степени строгости, которую обычно находят в математическом руководстве. В наибольшей степени это относится к главам 2 и 4, в которых весьма часто используются инфинитезимальные соображения и физические аналогии. Редактор перевода не счел возможным нарушить стиль книги чрезмерными разъяснениями. Те немногие добавления и изменения которые сделаны, нашли себе место либо в примечаниях редактор а либо (чаще) для удобства читателя внесены в текст, где они, как правило, отделены от текста автора знаком *. По желанию издательства в переводе сохранены обозначения оригинала.