Предлагаемый вниманию читателя ежегодник создавался усилиями разных людей, работавших в разное время. Но имеющих, как нам это представляется, некую общую направленность интереса и единство в способах его выражения. Всех этих людей на определенном этапе объединила принадлежность к одному подразделению (возникшему не случайно, в результате потребности самоопределиться) — Лаборатории постклассических исследований в философии Института философии РАН. Данный сборник является "лабораторным" по той причине, что многие из входящих в него текстов представлены как бы в своем становлении. Это не значит, что читателю предлагается "сырой материал", страдающий явной незавершенностью, — вовсе нет; это означает лишь, что целый ряд работ отражает тот путь, который их авторы проходят в своем размышлении. Поэтому хотя основные технические и редакционные усилия по подготовке настоящего издания и приходятся по большей части на прошлый год (о чем свидетельствует цифра 93 в его названии), все же вряд ли справедливо видеть в нем завершение одно-го-единственного годового цикла: ежегодник "Ad Marginem'93" — это ежегодник не только девяносто третьего, но и других, предшествовавших этому году лет, это след работы — как индивидуальной, так и совместной, — которая велась и раньше. Неудивительно поэтому, что круг проблем, исследуемых на страницах ежегодника, достаточно широк, что в какой-то мере зафиксировано в наименовании разделов. Так, столь разнородные по избранным сюжетам тексты, как статьи М. Ямпольского о визуальной репрезентации тела в эпоху Французской революции, работа В.Подороги, анализирующего психомиметический континуум у Достоевского, круглый стол, посвященный образам женского тела в рисунках В.Сальникова и фотографиях М.Михальчука и дополненный размышлениями В.Подороги по поводу фотофильмов последнего, - все эти тексты объединяет интерес к телесности как феномену восприятия. Раздел "Стенограммы" , в свою очередь, воспроизводит не столько состоявшиеся, хотя и не опубликованные ранее выступления - наряду с членами Лаборатории здесь представлены их иностранные коллеги Ж.-Л. Нанси и С. Бак­Морс, а также лекции о Прусте М.К.Мамардашвили, - сколько основные типы современного философствования (об уникальности философскогоопыта М.Мамардашвили рассуждает В.Подорога). До сих пор малоизвестные русскому читателю экспериментально-авангардные произведения Г.Стайн рассматриваются Е.ПетровскоЙ в разделе "Другая литература". "Архив сегодня" включает ряд признанных текcтoв современной французской философии (Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида), которые представляет читателю их переводчик А.Гараджа. Разнообразие тем - общие вопросы постмодернизма, совращение как ключевой термин для обозначения определенных перцептивных практик, анализ текстов Дж. Джойса - согласуется сопоставимостью подходов в рамках единого постструктуралистского течения. О своем общении с Ф. Гваттари вспоминает М. Рыклин в разделе, посвященном памяти философа. Здесь же приводится его перевод беседы К.Клеман с Ж.Делёзом и Ф.Гваттари. Реакцию на события научной и околонаучной жизни высказывают, каждый по-своему, О. Аронсон И М.Ямпольский в разделе под названием "Корреспоиденция". Этот раздел и завершает ежегодник.

Max Beckmann, Otto Dix, George Grosz, Emil Nolde, E. L. Kirchner, Paul Klee, Franz Marc as well as the Austrians Oskar Kokoschka and Egon Schiele were among the generation of highly individual artists who contributed to the vivid and often controversial new movement in early twentieth-century Germany and Austria: Expressionism. This publication introduces their work and places it within the cultural contexts and wider movements of the period. The author, independent art historian Ashley Bassie, explains how Expressionist art led the way to a new, intense, evocative treatment of psychological, emotional and social themes in the early twentieth century. The book examines the developments of Expressionism and its key works, highlighting the often intensely subjective imagery and the aspirations and conflicts from which it emerged while focusing precisely on the artists of the movement.

The Dada movement and then the Surrealists appeared in the First World War aftermath with a bang: revolution of thought, creativity, and the wish to break away from the past and all that was left in ruins. This refusal to integrate into the Bourgeois society lead Georg Grosz to remark of Dada, "it's the end of-isms." Breton asserted that Dada does not produce perspective, "a machine which functions full steam, but where it remains to be seen how it can feed itself." Surrealism emerged amidst such feeling. These artists often changed from one movement to another. They were united by their superior intellectualism and the common goal to break from the norm. Describing Dada with its dynamic free-thinkers, and the Surrealists with their aversive resistance to the system, the author brings a new approach which strives to be relative and truthful. Provocation and cultural revolution: Dada and the Surrealists, aren't they above all just a direct product of creative individualism in this unsettled period?

The Bauhaus school was founded in Weimar in 1919 by the German architect Walter Gropius, moved to Dessau in 1925 and to Berlin in 1932, and was dissolved in 1933 by Ludwig Mies van der Rohe under political duress. Although it existed for a mere fourteen years and boasted fewer than 1,300 students, its influence is felt throughout the world in numerous buildings, artworks, objects, concepts, and curricula.After the Bauhaus's closing in 1933, many of its protagonists moved to the United States, where their acceptance had to be cultivated. The key to understanding the American reception of the Bauhaus is to be found not in the émigré success stories or the famous 1938 Bauhaus exhibition at the Museum of Modern Art, but in the course of America's early contact with the Bauhaus. In this book Margret Kentgens-Craig shows that the fame of the Bauhaus in America was the result not only of the inherent qualities of its concepts and products, but also of a unique congruence of cultural supply and demand, of a consistent flow of information, and of fine-tuned marketing. Thus the history of the American reception of the Bauhaus in the 1920s and 1930s foreshadows the patterns of fame-making that became typical of the post-World War II art world. The transfer of artistic, intellectual, and pedagogical concepts from one cultural context to another is a process of transformation and integration. In presenting a case study of this process, the book also provides fresh insights into the German-American cultural history of the period from 1919 to 1936.

This is a comprehensive study of a group of avant-garde Soviet writers active in Leningrad in the 1920s and 1930s who styled themselves OBERIU, 'The Association for Real Art'. Graham Roberts re-examines commonly held assumptions about OBERIU, its identity as a group, its aesthetics and its place within the Russian and European literary traditions. He focuses on the prose and drama of group members Daniil Kharms, Aleksandr Vvedensky, and Konstantin Vaginov; he also considers work by Nikolay Zabolotsky and Igor Bakhterev, as well as the group's most important 'fellow-traveller', Nikolay Oleinikov. He places OBERIU in the context of the aesthetic theories of the Russian formalists and the Bakhtin circle. Roberts concludes by showing how the self-conscious literature of OBERIU - its metafiction - occupies an important transitional space between modernism and postmodernism.

Dada—perhaps the most famous and outrageous of modernism's artistic movements—is said to have begun at the Cabaret Voltaire, a literary evening staged at the restaurant Meierei in Zurich on February 5, 1916. The evening featured stamping, roaring, banging on the lids of pots and pans, and the recitation of incomprehensible "poemes simultanes" Thus a global revolution in art and culture was born in a Swiss restaurant. Or was it? In Dada East, Tom Sandqvist shows that Dada did not spring full-grown from a Zurich literary salon but grew out of an already vibrant artistic tradition in Eastern Europe—particularly Romania—that was transposed to Switzerland when a group of Romanian modernists settled in Zurich. Bucharest and other cities in Romania had been the scene of Dada-like poetry, prose, and spectacle in the years before World War I. One of the leading lights was Tristan Tzara, who began his career in avant-garde literature at fifteen when he cofounded the magazine Simbolul. Tzara—who himself coined the term "Dada," inspired by an obscure connection of his birthday to an Orthodox saint—was at the Cabaret Voltaire that night, along with fellow Romanians Marcel, Jules, and Georges Janco and Arthur Segal. It's not a coincidence, Sandqvist argues, that so many of the first dadaist group were Romanians. Sandqvist traces the artistic and personal transformations that took place in the "little Paris of the Balkans" before they took center stage elsewhere, finding sources as varied as symbolism, futurism, and folklore. He points to a connection between Romanian modernists and the Eastern European Yiddish tradition; Tzara, the Janco brothers, and Segal all grew up within Jewish culture and traditions. For years, the communist authorities in Romania disowned and disavowed Romania's avant-garde movements. Now, as archives and libraries are opening to Western scholars, Tom Sandqvist tells the secret history of Dada's Romanian roots.

Surrealist Women displays the range and significance of women's contributions to surrealism. Penelope Rosemont, affiliated with the Paris Surrealist Group in the 1960s and now a Chicago poet and painter, has assembled nearly three hundred texts by ninety-six women from twenty-eight countries. She opens the book with a succinct summary of surrealism's basic aims and principles, followed by a discussion of the place of gender in the origins of the movement.The texts are organised into historical periods ranging from the 1920s to the present, with introductions describing trends in the movement for each period; and each surrealist's work is prefaced by a brief biographical statement.

Монографію присвячено березільській культурі, яка постала в процесі реформування українського театру Лесем Курбасом (1887–1937). Вперше у вітчизняному театрознавстві феномен цієї культури розглядається в своїй унікальній цілісності і вражаючому структурному розмаїтті на тлі бурхливого мистецького процесу кінця 1910 — початку 1930-х років ХХ століття. У книзі відтворена творча практика Молодого театру (1917–1919), Кийдрамтеатру (1920–1921), Мистецького Об'єднання «Березіль» (1922–1926), театру «Березіль» (1926–1933). Особливу увагу приділено аналізу першої української режисерської школи та професійному становленню таких режисерів як Ф. Лопатинський, Б. Тягно, Г. Ігнатович, В. Василько, Я. Бортник, Л. Дубовик, В. Скляренко, Б. Балабан, К. Діхтяренко та ін. Проаналізовано всі вистави цієї режисерської генерації та вистави Л. Курбаса в контексті програмних цілей березільської сценічної культури актуальної до сьогодні. Книга розрахована на практиків, теоретиків театру, студентів профільних творчих ВУЗів, а також усіх тих, хто цікавиться історією української авангардної культури.

Лише наприкінці ХХ століття ми знову відкрили для себе надзвичайно плідний період у розвитку української літератури – 20-ті роки, період справжнього розквіту літератури, експерименту, пошуку нових форм і нового змісту. Раптом ми з'ясували, що українська література – це щось більше, цікавіше, масштабніше, ніж звична зі школи класика. Не тільки «хіба ревуть воли, як ясла повні». Це видання знайомить читача з Майком Йогансеном і його незвичною за формою, химерною, але надзвичайно веселою повістю «Подорож ученого доктора Леонардо і його майбутньої коханки прекрасної Альчести у Слобожанську Швайцарію». Книгу ілюстровано кількома сотнями творів українських авангардистів, багато з яких маловідомі широкому загалу.

Теодор Визенгрундт Адорно (1903-1969) - один из самых известных в XX веке немецкий философ и социолог леворадикальной ориентации. Его философские воззрения сложились на пересечении аргументов неогегельянства, авангардистской критики культуры, концептуального неприятия технократической рациональности и тоталитарного мышления. Сам Адорно считал "Негативную диалектику" своим главным трудом. Философия истории представлена в этой работе как методология всеобщего отрицания, диалектика - как деструкция всего данного. Новая волна популярности идей Адорно связана с ростом влияния радикальной антиглобалистской оппозиции. Вниманию читателей предлагается первый русский перевод текста "Негативной диалектики". Над текстом "Негативной диалектики " Т.Адорно работал с 1959 по 1966 гг. Ядро книги составили три лекции, прочитанные им весной 1961 г. в Collège de France в Париже. Из первых двух лекций (их структура осталась без изменений) сложилась первая часть книги; третья, существенно переработанная и дополненная, стала основой для второй части. Многие фрагменты текста датируются значительно более ранними сроками: первые наброски главы о свободе относятся к 1937 г., мотивы фрагмента "Мировой дух и всемирная история " заимствованы из доклада, который Адорно сделал в 1932 г. в местном отделении Кантовского общества. Идея логики распада является, по-видимому, одной из самых ранних в философской концепции автора; вероятно, ее истоки оформились уже в ученические годы Адорно.